Жертвы требуют  искусства

    Алина Витухновская - автор концептуальных текстов. Пишет с детства. Еще до того как двадцатилетняя Алина попала в Бутырскую тюрьму, было издано две ее книги: проза "Аномализм" и стихи "Детская книга мертвых". Год провела в неволе Витухновская, ожидая решения суда. За этот год в прессе появилось множество статей, освещающих этот процесс, из них А. Ткаченко собрал книгу "Дело Алины", которая не оставляет никаких сомнений в сфабрикованности этого дела. По статье "За распространение и хранение наркотиков" Алине угрожает от шести до пятнадцати лет тюремного заключения. Общественные защитники теряют последние силы, пытаясь доказать невиновность талантливого поэти а прозаика - Алины Витухновской.
    Пятнисто. Закупорено. Людисто.
    Ждуще. Скученно.
    Вокруг уроды на палках.
    Меня не жалко...
    Из письма президента Русского Пен-центра Александра Ткаченко в суд: "Пребывание в тюрьме, тем более если оно есть мера пресечения, а не наказания - слишком большой удар по психике Алины Витухновской, и это может крайне отрицательно сказаться на ее даре, даже погубить его".
    Про Алину Витухновскую в качестве подсудимой, про концептуальную акцию "Алина в тюрьме" написано и сказано, кажется, уже все. Ей вменяют сбыт наркотиков. Этот симбиоз - творчество и наркотики (или алкоголь) - представляется обывателю такой же естественной парой, как муж и жена. Тюрьма поэтому тоже не случайна, тюрьма функцинальна. Это произведение "искусства" от начала и до конца. В институте Сербского Алина "косила" под... нормального человека, а в зале суда улыбалась, эпатируя публику. Это было ее шоу. Шоу Алины. Из мест заключения Алина вышла если не знаменитой, то известной. Неужели действительно необходимо отсидеть в тюрьме или умереть молодым, чтобы тебя услышали и признали?
   "Я не хочу быть кем-то определенным. Я хочу абсолютно не соответствовать вообще ничему. Самое настоящее мое желание - быть моей собственной идеей. Возникнуть из себя. Но это не реально. Самое приближенное к реальности желание - быть неким функциональным объектом. Лишенным человеческого. Вот хотя бы какие-то культовые фигуры, их уже не воспринимают как людей. Мне бы хотелось такого же".
    О ней следует говорить как о существе, у которого нет биографии. Как нет ее у Бэтмена или Микки-Мауса. У героев комиксов не может быть никакой биографии. Алина вся, целиком и полностью, вышла из книжки комиксов. Комиксом Алины стали страницы газет. "Если я присутствую в средствах массовой информации - значит, я существую". Опять же Алина сама спровоцировала рождение себя из комикса, являясь в одном лице и идейным вдохновителем и свои произведением. "Это просто раздражает, когда меня принимают за человека искусства. Я им вовсе не являюсь. Я хочу, чтобы мои произведения были настолько качественны, чтобы могли являться психотеррором. Чтобы, с одной стороны, "искусство" было психотеррорно, а с другой стороны, чтбы человеческое восприятие было настолько обострено, что, когда произойдет их стыковка - искусства и человека, - случался бы некий взрыв".
    Сразу, выйдя из Бутырки, Алина за три дня написала некий прозаический текст: "Последняя старуха-процентщица русской литературы". Эта Антиутопия, по словам Константина Кедрова, "пронизана токами русской литературы от Достоевского до Сорокина". Галлюцинация тоталитарного общества, привидевшегося Алине в тюрьме. Сама Алина считает, что жанр этой книги особый - "плохой шедевр". Наверное, это не случайно. Как-то в прессе Маша Гессен, говоря о "плохом поколении", назвала Витухновскую и небезызвестного Ярослава Могутина "извращенцами от интеллигенции". Похожий рок тяготеет над ними. Сначала вынужден был уехать в Америку Могутин - против него было возбуждено уголовное дело "За разжигание межнациональной розни", теперь Алине прозрачно намекают, что единственный выход - уехать из страны, тогда можно будет спокойно закрыть дело. Но Алина не хочет уезжать. Не сломленная тюрьмой, она считает, что отъезд будет будет проявлением слабости и фактическим признанием виновности. Хотя честно признается, что покончит с собой, если еще раз попадет за решетку.
   "Я хотела бы быть кем-то вроде Бога, все создавать. Я хотела бы обладать властью, но не в своем обычном значении этого слова. Возможно, я не создала бы ничего. Потому что в создании есть элемент некой неполноценности. Если существо что-то желает, если ему что-то нужно - значит, оно не самодостаточно. Поэтому сама идея Бога мне не понятна: какой же это Бог, если он что-то создал?"
    Алина сказала: "Если каждый день по капле выдавливать из человека раба, то ничего не останется". То есть не остаентся Вообще Ничего, будет пустое место, которое называют человеком. В Бутырку к Витухновской пришел Виктор Ерофеев и передал ей "Русскую красавицу" с авторской надписью: "Алине, победившей Чехова словом о выдавливании раба".
   "Я биологически, кожей ощущаю, что все условно и относительно. Реальность выскальзывает у меня из рук как вода. У меня нет уверенности, что это я и моя жизнь. Я не имею права верить в ту реальность, которую мне преподносят". Ее судили за наркотики? Бесспорно, она заслуживает суда, но как Цинцинат Ц. из набоковского "Приглашения на казнь", - за гносеалогичсекую гнусность.
   "Кислота спасет мир?" - так называлась ее статья, с которой все и началось.
   "Я брала интервью в ночных клубах о кислоте. Я знала многих наркоманов, детей известных родителей. Никто из нас тогда не думал, что публикация моей статьи обернется так серьезно. ФСБ требовала имен. Я никого не назвала".
    Не так важно, что симулировала в тюрьме Алина Витухновская - пророка новой эры, катехезис ЛСД, близкий ей образ жертвенной красоты, которая всегда побеждает палача, или нечто, понятное только ей. Замените слово "кислота" на "безумие" - получится тоже самое.