Ф дрогнул недоумением. Вызванный смертью
возбужденный интригующий вострог, недолгий
как вечность в глазах кассирши, влился в обыденность, словно
не был. Книга закончилась ничем. То ли
смертью своей друг предстал перед Ф
неэстетичной поганенькой истиной,
то ли другая идея завладела его умом,
то ли просто устал он. Друга было не жалко.
Обратившись в труп, стал он далек и
отвратителен, как лысоватое
болезненное младенчество. Покинуто и обидно,
потому что, господи, зачем вся твоя жизнь и
все твое искусство вечно вырастают из
плесени и отбросов? Зачем к ним возникает
любовь, и если это любовь, то почему она
переходит в недоумевающее презрение?