Могучие опорные столбы, которые кажутся ногами слона, - вот что бросается в глаза, когда подходишь к этому дому. При взгляде на крышу на ум приходит другой образ - огромного ящера, выгнувшего зубчатый хребет. Между ними - фасад с небольшими, изящно закругленными балконами, которые, как птичьи гнезда, лепятся к стене. Сам фасад сверкает множеством красочных оттенков и по характеру убранства кажется покрытым рыбьей чешуей. Здесь не найти ни граней, ни углов; стены слегка изогнуты, и их поверхность сходна с гладкой кожей морской змеи. Стены Дома Батло кажутся мягкими и податливыми, и это ощущение не исчезает и внутри здания.
    Пожалуй, ни в каком другом доме не выявляется столь определенно и даже символично нечто новое, современное в Гауди, как в этом проекте его предпоследнего особняка. В практике мастера не раз уже случалось, что он был вынужден иметь дело с готовой концепцией постройки, как и в данном случае. Нечто подобное имело место в Школе св.Терезии, когда Гауди успел активно вмешаться в готовое конструктивное решение дома, отстоять собственное представление о несущих элементах в нем и с помощью немногих приемов полностью преобразить вид постройки.
    С узким, вытянутым зданием на Пассеиг де Грасиа, 43 все обстояло несколько иначе. Сегодня можно только теряться в догадках, как оно могло выглядеть раньше. Жозеп Батло-и-Касановас, текстильный фабрикант, пожелал перестроить свой дом в этом престижном районе Барселоны. Возведенный в 1877 году, дом этот был одним из самых заурядных в близлежащей городской застройке. Соседние здания выглядели куда более современными. Господин Батло, по-видимому, рассчитывал на радикальную модернизацию его фасада, будучи наслышаным о своевольном характере приглашаемого им архитектора. Друг Батло, Пере Мила, взялся устроить их встречу, хотя текстильный магнат и без того знал о Гауди все необходимое. Дворец Гуэля уже возвышался неподалеку от Пассеиг де Грасиа, строительство Парка Гуэля было в самом разгаре в эти годы. Можно предположить, что заказчик ознакомился с новым проектом, так как он в 1901 году хлопотал перед муниципалитетом о сносе своего старого дома.

Типичный пример решения Гауди облика интерьера. Потолок и стены кажутся вылепленными вручную.

    Но Гауди не намерен был начинать с нуля, он собирался только полностью изменить облик прежнего дома и преуспел в этом. Задаче модификации тривиального архитектурного образа мастер предпочел концепцию его фантастического преображения. Гауди начал с того, что попытался создать ощущение огромного сооружения уже в первом этаже довольно узкого здания. Ограниченность земельного участка была как раз тем обстоятельством, которое сказалось на всем решении нового фасада. Здания Гауди могут казаться величественными и даже грандиозными вопреки их реальному масштабу, и архитектор достигает этого с помощью немногих действенных приемов. Во Дворце Гуэля этому помогали оба огромных металлических портала, в новом Доме Батло - мощные опоры, образующие по сторонам входа очень красивую аркаду. Гауди пришлось отстаивать это решение в очередном конфликте с городскими властями, так как его "колонны" внизу на шестьдесят сантиметров вторгались в запретную зону тротуара. Прохожие были обречены спотыкаться об этот дом, пусть даже в фигуральном смысле. Общественность вновь оказалась шокированной выходкой "авангардиста" Гауди, виновник же скандала, не забывший аналогичного случая с Домом Кальвета, просто не реагировал на протесты. Колонны, во всяком случае, благополучно дожили до нашего времени. Однако претензии властей одним этим не исчерпывались, поскольку внутри Дома Батло появились промежуточный этаж и два помещения на чердаке, не заявленные в свое время. Суть конфликта заключалась не в этих формальных мелочах; чиновникам строительного ведомства пришелся явно не по нутру сам метод работы Гауди. Его постройки могли претерпевать существенные изменения уже в процессе строительства. Случай с Саграда Фамилиа был, пожалуй, самым беспрецедентным в этом отношении, хотя нечто подобное наблюдалось и раньше (при возведении Крипты в Колонии Гуэля, например).
    Проблема, возможно, могла заключаться также в самом виде "архитектурных планов", представляемых на обсуждение в соответствующие инстанции. Гауди обычно лишь намечал в своих эскизах некую общую "атмосферу" будущего здания, не вникая в подробности конструкции. Во всяком случае, именно так обстояло дело с Саграда Фамилиа, Криптой и Домом Батло.

Лестница, ведущая из холла первого этажа в бельэтаж, в котором находилась квартира семейства Батло. Стены помещения кажутся украшенными мозаикой, однако в действительности они расписаны.

    Гауди ничего не скрывал и не пытался лавировать как профессионал. Мера привносимой им новизны становилась очевидной на завершающей стадии строительства дома. Сравнение плана старого дома Батло с конечным результатом позволяет сделать вывод о том, что Гауди строго следовал первоначальному замыслу. Прежний дом существовал в основном как прямоугольная структура: его план полностью соответствовал эскизу, каждый этаж был расчленен четырьмя удлиненными прямоугольными проемами окон. Мастер сохранил число последних, но радикально обновил их конструкцию и внешнее убранство, а также добавил к ним небольшие причудливые балконы (придав последним вид затвердевших и прилепившихся к стене капель меда), и в итоге пришел к совершенно иному типу дома.
    Кованые парапеты, раньше используемые только в качестве балконной арматуры, теперь превратились в подвижные, артистично обыгрываемые и как бы слегка пульсирующие функциональные и декоративные элементы фасада. Все прямолинейное и угловатое растворилось и стало незаметным, подчинилось единому неспешному круговороту. На зрителя воздействует именно фасад целиком, возведенный на сей раз в не совсем обычном строительном материале. Любимый материал Гауди - кирпич - не используется здесь в его декоративных свойствах; фасад Дома Батло облицован плитами из мягкого песчаника, отчего он кажется смоделированным в глине. Последнему ощущению весьма способствует тщательная обработка поверхности камня. Гауди придает всему фасаду волнообразную и как бы колеблющуюся форму; сказочность облика дома усиливается мозаикой из цветных стекол и камешков, сверкающих под лучами солнца. Кровля исполнена преимущественно из керамических материалов и со стороны улицы кажется очень нарядной, особенно гребень крыши, декорированный по всему его динамичному излому голубыми, розовыми и зелеными "бусинами" и цилиндрами гончарных форм.
    Все это может показаться плодом фантазии, попыткой ухода от реальности в мир сновидений. Однако Гауди, как обычно, не забывает о реальном окружении своего нового дома. Зигзагообразная линия конька крыши вступает в сложную перекличку со строгим ступенчатым фронтоном дома слева; конструктивное решение всей кровли во многом объясняется теми же соображениями. Архитектор отказывается от полноценного чердачного этажа и как бы маскирует кровельную плоскость для того, чтобы по возможности поддержать порыв верхней части здания ввысь. В результате крыша Дома Батло обретает сходство с формой шляпы с полями или дамского чепца, а ее чудесная башенка наверху - с украшением головного убора. Башенка, как корона, увенчана крестоцветом - еще одним из часто встречаемых профессиональных "автографов" архитектора Антонио Гауди.

Камин в прихожей, облицованный огнестойкими керамическими плитами.

    Артистично обыгрываемая повсюду линеарно-пространственная структура торжествует и во внутренних помещениях здания. Поистине гениальное развитие она получает в квартире хозяина дома. Здесь нет комнат в обычном понимании этого слова, настолько гармонично и целеустремленно одно пространство перерождается в другое. Гауди многого достиг в аналогичных поисках еще во Дворце Гуэля, однако в Доме Батло подобное решение пространства реализовано на неизмеримо более высоком уровне.
    Вполне уместно было бы вспомнить здесь о достижениях мастеров Ар Нуво в области интерьера, и все же метод Гауди представляется во многом иным. Поражает больше всего исходная ясность, хочется сказать - простота его структурного мышления. Как и в старом доме Батло, Гауди сохранил связь между планом здания и его фасадом; перерождение коснулось прежде всего фасада, ставшего неузнаваемым. Каждое окно, трансформированное в некий органический нарост, в неведомую ипостась, просто не может иметь аналогий, ибо оно - проекция явно ненормативного прообраза. Выразимся еще определенней: это проекция "архитектурного плана" органической клетки.