газета «Беломор-Буги», сентябрь 2003 года

Архангельская готическая группа MOON FAR AWAY существует вот уже почти 7 лет. Как ни заглянешь в музыкальные издания, ее все «культовой» да «культовой» величают. Знают в Москве и Калининграде, Питере и … Записи группы распространяются известными зарубежными компаниями, трэки соседствуют на сборниках с именитыми исполнителями мировой dark-сцены. Вот наконец-то и в Архангельске о группе узнали в кругах не столь узких. На последней церемонии награждения заслуженных деятелей архангельского рока «Золотой Архип» MOON FAR AWAY получили статуэтку “за лучшее шоу года”.

– Тебя не настораживает формулировка “лучшее шоу”? Попахивает индустрией развлечений…

– Нет, меня вообще не так уж много чего раздражает в жизни. По-моему, именно по отношению к MFA такой приз достаточно забавно выглядит – хотя бы потому, что к року мы имеем отношение едва ли не меньшее, чем к любой другой музыкальной культуре.

– MOON FAR AWAY называют культовой группой, а в родном городе вас немногие знают, тут нет противоречия?

– Культ не значит популярность, надписи на заборах и постоянный треп в эфире. Алла Пугачева, например, никогда не станет культовой певицей, в поп-музыке это вообще вряд ли возможно. Культ, скорее, – это определенный вес в узких кругах, среди тех, кто слушает и понимает твою музыку. Мы же делаем эзотерическую музыку.

– Тайна, которая окружает MOON FAR AWAY, не случайна? Все, что о вас известно, это то, что у вас 2 альбома, что с недавних пор вы перестали быть только студийной группой и начали концертировать и что вас в группе двое…

– MFA всегда была группой, в которой все важное  оставалось за гранью внешних событий. Знают, что MOON FAR AWAY – это мы, конкретные люди, только личные знакомые, на концертах, на дисках мы в масках.

– ???

– Как много вопросительных знаков… За маской стоит обширнейший  культурологический контекст. К тому же необходима все-таки дистанция между творцом и аудиторией, потому что на сцене стоит не обычный человек, который пьет, спит и какает, - артист на сцене в идеале есть проводник чего-то высшего. Исполнитель выше зрителей, слушателей, это тоже форма власти, которую ему дают сами люди. То есть он абстрагируется от толпы, а потом снимает маску – и растворяется в толпе, никем не узнанный. Знаешь историю про халифа Гарун Аль Рашида, который по вечерам одевался нищим бродил по Багдаду, получая таким образом огромное удовольствие, отдых от бремени власти и слишком серьезного отношения к своей особе? Один очень хороший мой знакомый после концерта сказал, что он никак не ассоциировал человека на сцене со своим знакомым Алексеем Шептуновым, это как раз то, чего мы добивались. К тому же маска защищает от узнавания, от того, чтоб лишний раз льстить своему самолюбию –  вещей, которые способны просто загубить творческие ростки.

– Ты как-то оцениваешь, удачный был концерт или нет?

– По внутреннему состоянию на сцене. Если удается полностью раскрыться, максимально высвободить энергетический поток – тогда даже лажа в игре не имеет никакого значения.

– Если бы были все возможности, каким бы ты сделал свой концерт?

– Во-первых, нужно суметь лучшим образом совместить соответствующее время и место. Какие-нибудь развалины или заброшенный амфитеатр, совершенно не предназначенный для концерта. Естественно, это было бы не на Севере. Надо много огня, я люблю огонь. Не обязательно фейерверки, можно горящие в ночи факелы. Много можно чего придумать.

– Чему в искусстве близка твоя музыка?

– Ритуальным действиям и подлинному фольклору, глубинному театру, немецкому романтизму и литературе постмодерна, картинам Босха, Блейка и Чюрлениса.

Изначальная ритуальность искусства, ритуал не само искусство, а то, что происходит в ответ на него в душах людей.

Александра МОЧАЛОВА