Андрей Полушкин
    Трехстворчатый шкаф Затурмана

    Если вы залезете в трёхстворчатый шкаф Затурмана, то не найдёте там ничего… Ничего. Ничего, кроме костяной пуговицы цвета весеннего снега. Трёхстворчатый шкаф Затурмана пуст. Он пуст всегда. Пуст и сегодня, если не считать костяной пуговицы. Вы наклоняетесь, подбираете пуговицу и закрываете шкаф. Повертев пуговицу в руках, вы суёте её в задний карман своих штанов, если на них есть задний карман. Так как делать больше нечего, вы спокойненько прилаживаете свой зад на трёхногий кухонный табурет. Табурет немного скрипит, но это иногда даже приятно. Вы затачиваете длинным хлебным ножом спичку и ковыряетесь в беспокойном зубе.
  … И, наконец, приходит Затурман. После паузы, длинною в ночь. Он снимает заляпанные весенней грязью башмаки и одевает домашние валенки. Голенище левого валенка такое же как и голенище правого, потому что оба голенища моль превратила в кружева. Затурман смотрит на вас, чему-то ухмыляется, но молчит. Вы то же молчите, потому что кричать Затурману, привет, мол, Затурман, просто нелепо.
    Затурман выходит на кухню, а вы следом за ним. Затурман включает свет и электроплитку. Затурман на плитку ставит чайник.
  - Пустой, - говорите вы.
    Затурман открывает кран и наполняет чайник доверху. Он уравновешен, чуть пьян и думает, что контролирует ситуацию. Затурман не подозревает о том, что кто-то лазил в его трёхстворчатый шкаф, и от этой мысли вам становится прохладно там, под ложечкой, под которой обычно сосёт. В вашем кармане лежит пуговица, а на Затурмане пиджак и пуговицы на нём нет.
    Вы отодвигаете занавеску и смотрите на звёздное небо.
  - Посмотри на звёзды, пока чай не вскипел, - говорите вы Затурману, словно о каком-то пустяке.
    Затурман смотрит отстранено. Затурман смотрит о своём. Смотрит на чайник и думает о чём-то глобальном. Он смотрит на чайник и говорит:
  - Я смотрю на звёзды в марте.
  - Так ведь март, - говорите вы.
  - Ни хрена, - говорит Затурман и показывает на часы.
    Этой ночью вы идёте домой по длинной дороге. Этой ночью вам не хочется домой.
    Затурман не любит, когда ему мешают, но сам умеет делать это не плохо. Однажды, как-нибудь, пять дней спустя, вы сидите у себя дома, где-нибудь между швейной машинкой и чучелом любимой кошки. Сидите, пишите в Урюпинск письмо своей загульной тётушке-геологу. И вдруг… Нет, не вдруг, а постепенно. Что-то начинается. Вас что-то тревожит. Вы чувствуете приближение, а на макушке шевелятся волосы. Что-то вторгается в мысли неприятным мышиным поскрёбыванием. Вы прислушиваетесь, отложив авторучку. Потом встаёте и идёте на звук, и звук приводит вас к шкафу. В шкафу у вас одежда, но не сегодня. Дверки открываются и вы видите абсолютно голого Затурмана, который щурится от яркого света, сложив ноги по-турецки, а руками массируя виски.
    Сначала вам становится страшно. Потом боль в сердце кривой сапожной иглой. Потом пот по спине. Потом никак. Словно лопнул чёрный шарик, наполненный сажей. Вы ищете слова, мысли, чувства, но их нет на привычных местах. Вы садитесь на стул и молча смотрите на Затурмана. Затурман смотрит на вас.
  …И начинает тихонько позвякивать колокольчик.
    Затурман открывает рот, но тут же закрывает. Вы закрываете глаза, потом открываете: и Затурмана нет.
   “Галлюцинации бывают, как стрела или как митинг” - говорил ваш безумный дедушка и пытался вытащить вас из под дивана своим именным костылём.
    Вы успокаиваетесь и закрываете шкаф. Поворачиваетесь и видите Затурмана на диване. Он улыбается, не показывая зубов, а глаза блестят, как начищенные ботинки.
  …И колокольчик звенит громче.
    Боль в сердце кривой сапожной иглой. Потом пот по спине. Потом никак. Словно лопнул чёрный шарик, наполненный сажей.
    Затурман открывает рот, а ваши руки начинают мелко дрожать. Затурман встаёт и трясёт рукой свои татуированные гигансткие гениталии.
  - Я не знаю, что тебе сказать, - наконец говорит Затурман, - Дай мне трусы.
    Вам не остаётся ничего другого как отдать Затурману свои самые красивые трусы оранжевыми гномиками.
  - Я просто сидел в своём шкафу, - говорит Затурман и натягивает ваши трусы.
  - Зачем?
  - А что собственно такого?!
    Вы понимаете, что лучше ничего не спрашивать. Вы молча наблюдаете за тем, как Затурман надевает ваши штаны, ваш свитер и ваше пальто. А что собственно такого?!
  …И колокольчик продолжает звенеть.
  - У тебя какой размер ноги? – спрашивает Затурман.
  - У тебя какой размер ноги? – спрашивает Затурман.
  - У тебя какой…
    Он спрашивает снова и снова, а вы молчите и руки ваши по-прежнему дрожат.
  - Я завтра завезу твою одежду, - говорит Затурман и лезет в задний карман ваших штанов.
    Достав пуговицу, он долго и непонимающе на неё смотрит, а потом начинает смеяться.
  …А колокольчик звенит.
  - Так вот в чём дело! Вот и весь вопрос, - говорит Затурман, отсмеявшись.
    Затурман уходит, сам захлопывая дверь. А вы думаете, что совершенно ни к чему спрашивать Затурмана про его трёхстворчатый шкаф. Так спокойней. И ещё вы думаете: “Ух, этот блядский колокольчик”!
    1995. Санкт-Петербург