страница 40

    Он не видел, как Настя, разбрасывая рыб миллионье, бежала сквозь стены на площадь, к Мавзолею, туда, где стоят беременные женщины с флажками и воздушными шариками в зубах, туда, где без еды и сна старухи шепчут Всеобщую Молитву, превращаясь в собственные тени, что скребут асфальт кустами иссушенных костей, туда, где дети убывают друг друга в первенстве за звание "НАЦИОНАЛЬНЫЙ ГЕРОЙ", ожидая страстного поцелуя Мао, туда, где в огромных заводах-крематориях сжигают последних рыб, туда, где Идеальные Граждане, следуя своей агентской сущности, следят за своими отражениями, уличая самих себя в предательстве и измене. И толпы ведут себя на казнь (подобострастно).
    ПРАВИТЕЛЬСТВО УМИЛЯЛОСЬ.
    В ЭТОМ БЫЛ БОЛЬШОЙ СЕКС И БОЛЬШАЯ ПОЛИТИКА.

НАВСЕГДА.

    Если только степень безумия не перейдет в его качество, если язык политики не обретет внеидеологического сверхсмыслия, если секс не будет выведен за пределы порнографии, где все расшвыряно. Торчит. Вглубь. Наизнанку. Красное. Больно.
    Настя разделась догола и легла посреди площади. Сквозь нее проходила новая линия метрополитена. Поезд вышвырнуло из-под земли и прокатило по ЕЕ БЕЛОМУ ТЕЛУ АННЫ КАРЕНИНОЙ.
    Пассажиры смотрели, как Кровь заливает стекла. Это впечатляло. Только одна женщина ничего не видела, потому что была мертвая и ВСЕ ЗНАЛА. И держала в левой руке третий том Толстого, а в правой последний номер "Плейбоя". Это была мать Инженерика, Последняя Старуха Процентщица Русской Литературы.
    И она знала, что сын ее умер.
    И знала, что осуществляется Пророчество.
    И хохотала сквозь смерть.
    ЛЫСАЯ КАРЛИЦА ДИКТАТУРЫ (ДИКТАТУРЫ НИЧТО).